Артур Ваха: «Друзья начали звонить, поздравлять меня с Оскаром»

Он вышел на театральную сцену в шесть лет, его даже недавно назвали Брежневым российского кино. В его багаже более 250 ролей, а его голосом говорят персонажи известных голливудских фильмов. Но Ваха — человек многогранный. Помимо работы в театре и съемок в кино, у него есть еще страстные увлечения — это музыка, мотоциклы и турпоходы. Даже не верится, что актер уже стал дедушкой, и теперь в свободное время занимается с внучкой, Джулитой-Оливией.

– Артур, вы прекрасно выглядите, а ведь даже пришлось перенести интервью из-за того, что вы неважно себя чувствовали…

– Вообще раньше такого не случалось. Просто много напрягов, долгий перелет, затем сразу поезд. Видимо, организм уже не такой свежий, поэтому пришлось даже таблеточку съесть (улыбается).

– У вас интересная фамилия, необычная. Это все-таки псевдоним или она настоящая?

– Это фамилия моего отца, деда и так далее.

– Я читал, что у фамилии Ваха эстонско-немецкие корни.

– У нее эстонские корни. Ваха в переводе с эстонского — это воск.

– Вы впервые вышли на сцену еще ребенком. Вас даже прозвали Брежневым российского кино из-за того, что вы так долго в профессии.

– Ну это бред, конечно (смеется). Да, у меня больше двухсот ролей, но причем тут Брежнев? Или кто-то имел в виду время?

– Вы мастер дубляжа, вашим голосом говорят мистер Картофельная Голова в «Истории игрушек», Снежный человек в «Корпорации монстров», Джо-Шизо в «Подводной братве», Гоблинус в «Астериксе и Обеликсе», Капитан Панака и Сноук в «Звездных войнах» и множество других персонажей. Чем интересен дубляж для вас, для актера?

– В принципе, это входит в профессию: переживать историю вместе со своим героем. Во-вторых, и кое-какие деньги приносит, а когда тебе жрать нечего, ты уже не будешь привередничать. Это началось в 90-х, тогда у нас кино почти не снимали. И как началось, так и понеслось дальше.

– Вы озвучивали Сильвестра Сталлоне, большую голливудскую величину. Лично удалось познакомиться, когда он бывал в России?

– Нет, конечно. Мы не оказывались в одном месте, видимо. Но у меня же есть интереснее роли озвученные. Например, фильм «Нефть», который «Оскара» получил. Я озвучивал там персонажа Дэниэла Дэй-Льюиса. Все друзья начали звонить на следующий день, поздравлять меня с этим Оскаром (смеется).

– Все фильмы — «Рокки», «Стражи Галактики», «Звездные войны», «Без лица», «Хэлл Бой», «Остерикс и Обеликс» вам самому нравятся?

– Я, честно говоря, не смотрел ни один из них.

– О как! Но вы же озвучивали их героев?

– На озвучке тебе никто не дает смотреть кино. Просто приходишь, тебе режиссер объясняет что-то про твоего героя, а дальше ты начинаешь по сценкам озвучивать.

– А как вы выбираете мультфильмы для озвучки?

– Ну вообще-то это они меня выбирают, не я их. Мне звонят: «Приезжай на пробы». Я приезжаю пробоваться. И дальше утверждают или нет. Еще посылали в Америку на утверждение.

– Поскольку вы и мультфильмы озвучиваете, хотелось спросить: вы себя считаете большим ребенком или нет?

– Да, большой уже, 60 лет (смеется).

– Какие детские увлечения сохранили до сих пор?

– Увлечения? Любые адреналиновые увлечения: мотоциклы…

– Мотоциклы — это все-таки юношеские мечты, а вот именно детские остались?

– Что вы имеете в виду?

– В детстве вы чем увлекались?

– В детстве чем я увлекался? Занимался музыкой, футболом. В футбол сейчас уже тяжеловато играть, так, мячик попинать могу немножко.

– Умеете дружить?

– Надеюсь. Есть люди, которые считают меня другом.

– А с коллегами по цеху дружба возможна? Не мешает профессиональная зависть?

– Ну, например, есть у меня друг Мурад Ниязов, мы дружим с института, однокурсники. И мы играли одни и те же роли и никогда не ругались. И еще есть друзья среди коллег, их немало. Профессиональной зависти я никогда не испытывал.

– Артур, вы в быту какой человек, неприхотливый?

– Я думаю, что да. Есть вещи, которые я терпеть не могу, а остальное… я же вырос в лесу, в палатках все время. Быт как-то меня вообще мало тревожит.

– А на работе для вас важен комфорт? Вот, например, на съемочной площадке тот же вагончик, театральная гримерка, соблюдение райдера?

– Не знаю. Бывало, что и общий вагончик на всех нормально, еще и веселее, чем одному торчать в нем.

– Вы можете конфликтовать на работе?

– Я не конфликтую никогда. Я стараюсь вообще не обижать людей, которые не могут тебе ответить, не имею права.

– Хорошо, давайте по-другому спрошу. Вы большой профессионал, что для вас неприемлемо в работе?

– Неприемлемы капризы актерские, например. Неприемлемо влезать в чужой труд. Специально затягивать время — артисты умеют такое делать, чтобы потом получить двойную зарплату. Неуважение к чужому труду.

– А в жизни?

– Предательство, вранье. Вареный лук не люблю, не приемлю его. (Смеется).

– Без чего не видите смысла жизни?

– Без любви к близкому своему.

– Для вас когда-то был близок Театр комедии, потом театр Ленсовета. В чем принципиальная разница для вас в этих театрах?

– Вот мы сейчас выпустили спектакль во МХАТе, меня позвали на роль. Главное, чтобы были люди хорошие, творческая атмосфера, и получился результат, который будет не противен публике. А так на самом деле само здание театра меня мало волнует.

– То есть, стены?

– Да. Я играл в разных театрах, и в БДТ, и у Гриши Козлова в Мастерской. Так что все зависит от коллектива, от головы, от режиссера, который делает спектакль.

– Артур, а какие режиссеры вам близки? Я не по фамилиям имею в виду, а по сути своей?

– По сути? Все же разные, у всех разные системы, подходы. Мне просто нравятся творческие люди. Я вижу, допустим, что режиссер делает это только ради денег и так же начинает к тебе относиться. Главное, чтобы была творческая искра.

– Вы считаете, вам всегда везло с режиссерами?

– Когда мне не везло, я уходил.

– Вы можете просто хлопнуть дверью и уйти?

– Да. Давно у меня трудовая книжка — украшение домашней библиотеки. Я могу откуда угодно взять и уйти, если мне совсем плохо.

– Как считаете, все-таки театр необходим для актера? Многие из ваших молодых коллег утверждают, что и кино вполне достаточно.

– Они несчастные люди, мне их жалко. Просто это два разных искусства по своей сути. Когда ты находишься на сцене, ты меняешься энергетикой с залом. Это самое важное. А в кино ты с кем, с железяками энергетикой меняешься, с камерой? Это разный подход. Без театра актер начинает заигрывать одну и ту же тему. Начинает играть самого себя. Театр дает больше возможностей для поиска себя в своей профессии, для шага вперед.

– Вот, кстати, вы сказали «играть самого себя». Вы прекрасно вписываетесь в роль отца мафии, военного офицера, милиционера в чинах…

-…Сейчас я главврач больницы (смеется).

– Вы изучаете типаж или на основе своих жизненных впечатлений окунаетесь в роль?

– Наш мастер Владимир Ильич Петров с первого курса призывал нас к тому, чтоб мы как можно больше наблюдали за людьми. Допустим, видишь какого-то человека, он совершает какие-то действия, ты думаешь: «А интересно, кто он? Как он прожил жизнь? Что ему интересно?». И если ты постоянно занимаешься наблюдением, у тебя накапливается большое понимание о том, какие бывают люди, как они ведут себя в жизни и в профессии. А дальше уже нюансы.

– Когда вы получили звание Заслуженного артиста Российской Федерации, что почувствовали? И вообще, важно ли это для актера?

– Есть артисты, которым это очень важно. Но поскольку мне тогда было 35 лет, то вообще было как-то… ну да, хорошо, дали какую-то бумажку, дали какой-то значок. Я задался вопросом: а что вообще дает это звание? И выяснил: дает, во-первых, бесплатный венок от Союза театральных деятелей, а во-вторых, можно требовать отдельный номер на гастролях.

– Ну хоть что-то.

– Но когда тебе в 60 лет дают звание, тебе уже, может, и не хочется одному жить, потому что некому воды поднести. А в 35 для меня это было радостное известие, что я теперь могу на гастролях жить один в номере. Денег это звание не дает. Ну может, амбиции тешит у кого-то. Я спокойно к нему отношусь. Прошу даже, если меня где-то объявляют, не указывать никакого звания.

– Вы известны так же как музыкант, создатель группы «Стая Полетели». Как развивается карьера?

– Продвигается. Во время пандемии немного все застопорилось, ребята разъехались. Сейчас собрал всех по новой, начинаем потихонечку играть.

– А где выступаете?

– По клубам обычным рок-н-ролльным.

– Как свой стиль называете сами?

– Да это рок-н-ролл, простой питерский рок. Больше никак не назовешь. Правда, у нас возникла новая идея — поэзию класть на музыку. Допустим, поэтов Серебряного века я читаю ритмично под музыку. Но музыка вся в стиле рок.

– Но тексты песен вы пишете, насколько я понимаю?

– Нет, это не наши песни. Их подарил мне мой друг и однокурсник Макс Пашков, у которого еще давно я учился играть на гитаре. У них была группа «Палата №6», потом он перестал писать, а позже и перестал петь. Я сначала пытался ему помочь, вытащить, мне очень нравятся его песни, они мне как родные. Мы провели четыре года в институте и дружили всю дорогу после этого. Поэтому я его песни, конечно, знаю. Потом я пять лет искал людей, которые бы помогли мне в этом нелегком деле музыканта. И нашел, кстати. Так что мы поем песни Максима Пашкова, плюс у нас поэтическое творчество «Серебряный век», поэзия наших великих русских поэтов.

– Артур, а когда у вас появилась любовь к поэзии?

– Я всегда, с детства учил стихи. Мне мать говорила, что уже в четыре года я знал «Бородино» наизусть. Не знаю, как-то так, само получилось. Матушка меня привела к этому.

– А что для вас стихи? Помимо того, чтобы в юношестве познакомиться с девушкой.

– Стихи — мысли, чувства упорядоченные, рифма и ритм в сконцентрированном состоянии. Можно написать один стих, а можно написать на эту же тему какую-нибудь прозу на 500 страниц.

– Вы свой сборник не издали еще?

– Нет, у меня немного стихов, они не самые лучшие. Я-то отдаю себе отчет, что есть лучше творчество. Зачем я буду свои стихи издавать?

-Дочь Мэри, как вы ее называете, пошла по вашим стопам. Почему вы изначально были против?

– Нет, не я ее так называю, ее так зовут по паспорту.

– Да?

– Называю я ее Маня. А по паспорту она Мэри Артуровна Ваха. У меня эстонская тетка была, ее звали Мэри Артуровна. Я в честь нее дочь назвал.

– Так почему вы были против, чтобы Мэри стала актрисой?

– Да я не то, чтобы был против. Но я понимаю, насколько это сложная профессия, насколько сложно быть нужным в ней, и как много судеб актерских сломанных. Я для нее такого не хотел, и думал, что она поступит, например, на юридический, на филологический. Но она решила, что будет артисткой. Она выходила в спектакли с детства, в Театре комедии. Сейчас там работает.

– А вы какие чувства испытываете, когда вместе работаете с дочкой? Подсказываете или подглядываете?

– Мы не встречались с одном кадре. Был момент, когда я пришел на студию, и там в павильонах снимался сериал «Тест на беременность», в котором мы оба были заняты. Мне сказали: «Там сейчас твоя дочь в кадре». Я говорю: «О! Пойду-ка посмотрю». Прихожу, а она: «Папа, уходи отсюда!» — «Да ладно, я пойду около плейбэка посижу». — «Нет, нет, не пускайте его, выгоните его!» — «Ладно, ухожу, ухожу».

– Она стесняется?

– Поначалу да. Сейчас уже, наверное, не будет стесняться.

– У вас общее увлечение — туристические походы.

– Я люблю путешествовать с палаткой.

– И с дочкой тоже ходили с палаткой?

– Было дело.

– Где побывали с Мэри?

– Мы обычно здесь где-нибудь, на островах на Ладоге. Еще вместе ездили в Таиланд. Но нечасто совпадают наши отпуска.

– По поводу Таиланда. Слышал, что у нее индонезийский бойфред. Вы не были против?

– Какой бойфред! Это уже ее муж (смеется)! У меня и внучка чудесная, помеси индонезийской и эстонской.

– Как зовут?

– Ее зовут двумя именами, потому что там есть обычай: если рождается мальчик, называет его мама, если девочка, называет папа. Родилась девочка, и папа назвал ее индонезийским именем Джулита, а Мэри назвала ее Оливия. Поэтому она Джулита-Оливия. Но мы ее все Оливкой называем.

– А как относитесь к почетному званию «дедушка»?

– Ну, прикольно, а чего? Мы с внучкой гуляем иногда, мне ее подкидывают, когда я свободен.

– Вашему сыну Ивану, по-моему, сейчас 5 лет, какие таланты видите в нем?

– Не знаю, пока только хулиганские. (Смеется). Нет, он отличный парень, надеюсь, все будет хорошо.

– Артур, какая женщина должна быть рядом с вами, как вы считаете? Какими качествами обладать, чтобы комфортно было и вам, и ей?

– В первую очередь, терпением. Ну да. Терпение, честность, открытость и любовь, конечно.

– Следите сегодня за своей физической формой?

– В смысле ЗОЖа?

– Давайте назовем так.

– Тогда не слежу.

– Но ведь для актера это важно? Или вы так не считаете?

– Нет, не знаю. Мне кажется, что в каждом возрасте есть свои достоинства и свои недостатки. Мне важнее моя внутренняя духовная форма, нежели физическая.

– Знаю, что вы ездите на мотоцикле. Кто привил эту любовь?

– Я всегда это любил. С детства ездил, брал у друзей где-нибудь на даче, в деревне. Когда появились мотороллеры, сразу купил себе, потому что понял, что финансово могу осуществить свою мечту. Потом оказалось мало скорости, приобрел большой мотоцикл. Сейчас у меня их два.

– И какие?

– Один чоппер большой — «Ямаха Драг Стар» и другой «Ямаха Рокси», но он «раздушенный», переделанный, там другой движок стоит, поэтому ездит он очень быстро.

– С коллегой и большим любителем мотопутешествий Александром Устюговым никуда не катались?

– У него такие далекие покатушки, видимо, есть на это время. Он звал меня на Алтай. Но у меня в этот момент как раз были съемки, и я не смог с ним поехать.

– Любимый стиль в одежде?

– Чем свободнее, чем меньше сковывает движения, тем лучше. А так, все равно присутствие рок-н-ролла. Никуда не денешься.

– Кто советует, что надеть?

– Сам. Никто мне никогда не рекомендовал, даже матушка мне не советовала, потому что я воспитывался панками. Взял мешок из-под картошки, сделал три дырки и пошел. Ну постирал его, естественно.

– Вы вообще фаталист по жизни: чему быть, того не миновать?

– Ну, думаю, что да. Потому что кто не фаталист, тот очень боится летать на самолетах и мало получает адреналина.

– Каким хотите себя увидеть лет через пять?

– Я хочу себя увидеть лет через пять. Уже достаточно.

Источник: www.womanhit.ru